Признайся, что ты согрешил, и это послужит началом твоего исправления.

 ***

 Благомыслящих рабов исправляют не столько наказания и муки, сколько благодеяния и сознание того, что потерпели меньшее наказание, нежели какого заслуживали за свои грехи.

 ***

 Не усиливайся исправить все вдруг — это невозможно, — но постепенно и понемногу.

 ***

 Помилуй нас, Господи, помилуй нас, ибо много насыщены мы уничижением (Пс. 122:3). Видишь ли сокрушенную душу? Они [иудеи] просят спасти их по милости и даже не по милости заслуженной, а потому, что они потерпели великое наказание, как и Даниил говорит: умалены, Господи, паче всех народов (Дан. 3:37). То же и они говорят в своей молитве: мы потерпели крайнее бедствие, лишились отечества и свободы, сделались рабами иноплеменников, жили в унижении, были изнуряемы голодом, притеснением и жаждою, подвергались оплеванию и были попираемы ногами в течение всего времени: за это прости и помилуй нас. Что значит: премного насыщена душа наша? Сама душа наша, говорит, ослабела и изнурилась от великих бедствий. Многие, хотя подвергаются бедствиям, но переносят их мужественно; а мы, говорит, и этого лишились; мы унываем во время бедствий, сокрушаемся. Они не пользовались надлежащим образом дарованными им преимуществами; потому Бог и исправил их противным тому, как он всегда делает. Так, Адама, не употребившего на пользу пребывания в раю, Он исправил изгнанием из рая; и жену, сделавшуюся худшею от равной с мужем чести, Он сделал лучшею посредством порабощения и подчинения. Так и этих иудеев, которые от свободы и безопасности в своем отечестве сделались худшими, необузданными и невоздержными, Он исправляет противным тому. Умоляя о помиловании, они и говорят Богу: Премного насыщена душа наша презрением от благоденствующих и уничижением от гордых (Пс. 122:4) ... Так часто и случается; Бог обыкновенно делает это, смиряя высокомерных и унижая гордых, чтобы отклонить их от пути, ведущего к погибели. Нет ничего хуже гордости. Для того и бывают искушения и скорби, дано смертное тело и посылаются многие несчастные обстоятельства, для того страдания и болезни, чтобы крепко обуздать душу, которая легко надмевается и доходит до гордости. Поэтому не смущайся, возлюбленный, когда подвергаешься искушениям, но помня слова пророка: Благо мне, что Ты смирил меня, чтобы я научился оправданиям Твоим (Пс. 118:71), принимай несчастье за врачество, пользуйся искушением надлежащим образом — и достигнешь величайшего спокойствия.

 ***

 Бог никого не подвергает наказанию с гневным намерением; тогда как мы изливаем свой гнев на других, воспламеняемые гневом, Бог не так, но наказывает наши злые действия для исправления. Почему, говорят, Бог не пожалел фараона после обращения? Мы отвечаем: когда тот показал добродетель? Разве он, преследуя народ после десяти казней, не пылал желанием подчинить его себе? Отсюда явно, что не Бог, а он сам был причиной своей гибели. Он [Бог] предает смерти подверженных неисцельной болезни, как Он сделал с содомлянами и жившими во время потопа, которые, пренебрегши спасением, погибли. Почему, скажут, Он теперь не делает этого, но щадит людей, состарившихся в пороках, даже до смерти? По справедливости, отвечаем, тогда Он быстро мстил, а теперь щадит, чтобы утвердить надежду воскресения и не сделать кого-либо праведником по необходимости. Тогда не боялись ада, и потому он внезапно подвергал их этому наказанию, теперь же не так — чтобы люди каялись ради страха будущей жизни, только изредка Он наказывает неожиданно.

 ***

 Немалым, истинно немалым средством к исправлению служит то, чтобы, сознав все грехи свои, непрестанно представлять и размышлять о них. Kто это делает, тот в такое придет сокрушение, что признает себя недостойным и жить. А кто так рассуждает, тот будет мягче всякого воска. И не только осуждай себя за блуд, прелюбодеяние и другие грехи, которые всеми признаются за тяжкие; но собери в уме своем и тайные наветы, клеветы, злословие, тщеславие, зависть и все тому подобное. И эти пороки немалое понесут наказание. И клеветник ввергнется в геенну; и упивающийся вином не будет иметь места в царстве небесном; и не любящий ближнего так оскорбляет Бога, что и мученичеством своим не бывает угоден Ему. И тот, кто не радит о домашних своих, отвергся веры; и тот, кто бедных презирает, в огонь ввергается. Итак, не считай эти пороки маловажными, но все собери в уме своем и напиши их как в книге. Если ты напишешь, то Бог сотрет их. Если же ты не напишешь, то Бог впишет их и потребует твоего наказания. Лучше же нам самим вписать их и видеть изглаженными Богом, нежели, забывая о них, заставлять самого Бога представить их перед глазами нашими в день Судный. Итак, чтобы этого не случилось, внимательно все разберем, и мы найдем тогда, что во многом виновны. Kто, например, чист от любостяжания? Не указывай мне на то, что ты не слишком был любостяжателен; и за малое понесешь то же самое наказание. Помышляй об этом и раскаивайся. Kто не оскорбляет другого? А это ввергает в геенну. Kто тайно не злословил ближнего? А это лишает Царствия. Kто не надмевался? А этот более всех нечист. Kто не смотрел похотливыми очами? А этот считается наравне с блудником. Kто без причины не гневался на брата своего? А такой повинен суду. Kто не клялся? А это от лукавого. Kто не преступал клятвы? А это более, нежели от лукавого. Kто не служил маммоне? А такой отпал от законного служения Христу. Я мог бы исчислить вам много и других пороков; но и этих довольно, чтобы привести к сокрушению не окаменевшего сердцем и не дошедшего еще до бесчувственности. И если каждое из этих преступлений повергает в геенну, то чего не сделают они, когда совокупятся вместе? Kаким же образом, скажешь, можно спастись? Употребляя против недугов равносильные врачевства — милосердие, молитвы, скорбь, раскаяние, смирение, сердце сокрушенное, презрение к земным благам. Бесчисленные пути Бог предложил к спасению, если только мы захотим быть внимательными. Будем же внимательны, будем всячески стараться об исцелении ран наших, творя милостыню, удерживая гнев к оскорбившим нас, благодаря за все Бога, постясь по силам, молясь с искренним сердцем, приобретая друзей себе от богатства неправедного (Лк. 16:9). Таким образом, мы можем получить прощение в грехах наших и удостоиться обещанных благ.

 ***

 Худо не делать доброго в самом начале; но еще большего осуждения достоин тот, кто и после не исправляется. Это особенно делает многих нечестивыми. Я даже и теперь вижу, как то же самое случается с некоторыми по причине крайнего их жестокосердия. Но пусть никто не будет таким бесчувственным и если бы даже кто впал в величайшее нечестие, пусть и тогда не отчаивается в своем исправлении; легко выйти из самой глубокой бездны нечестия. Или вы не слыхали, как одна блудница, превосходившая всех своим распутством, после превзошла всех благочестием? Не о евангельской блуднице я говорю, но о той, которая на нашем веку была в финикийском городе, самом беззаконном. Эта блудница была некогда и у нас, считалась первою актрисою в театре, и имя ее повсюду было известно, и не в нашем только городе, но даже у киликийцев и каппадокиян. Она многих разорила; многих пустила сиротами; многие даже подозревали ее в чародействе, будто она завлекала в свои сети не только красотою телесною, но и колдовством. Эта блудница прельстила даже брата царицы: так велика была ее сила! Но вдруг — не знаю каким образом, только знаю верно, — она добровольно переменилась, привлекла на себя благодать Божию, презрела все прежнее и, бросив дьявольское очарование, прибегла к небу. И хотя не было никого бесстыднее ее, когда она была на сцене, однако после она многих превзошла своим великим целомудрием, — и одетая во вретище, она подвизалась так всю свою жизнь. И когда начальник города по наущению некоторых людей хотел возвратить ее на сцену, то посланные им воины с оружием не могли привести ее назад и взять от дев, которые приняли ее к себе. Удостоенная неизреченных тайн, явив ревность, достойную благодати, она кончила жизнь, омытая от всех грехов, и после Крещения являла уже великое благочестие. Она даже не хотела взглянуть на прежних своих приятелей, приходивших к ней, и, заключившись в уединении, многие годы провела как бы в темнице. Так первые будут последними, и последние первыми! Так нам нужно быть всегда ревностными — и тогда ничто не воспрепятствует сделаться нам великими и дивными. Итак, никакой грешник не должен отчаиваться, равно как и добродетельный человек не должен предаваться беспечности. И пусть последний не надеется на себя, так как может случиться — и очень часто случается, что блудница предварит его. Равно и грешник пусть не отчаивается, и ему еще возможно превзойти даже первых.

 ***

 От того происходило для нас огорчение, что многие крайне пристрастны к мнению людскому. Вот если так мы захотим любомудрствовать, то ясно узнаем, что все человеческое — ничтожно. Научимся же этому и, сообразив свои недостатки, станем малопомалу исправлять их; определи для себя исправить в настоящий месяц один недостаток, в следующий затем — другой, а еще в следующий — третий. Таким образом, восходя как бы по некоторого рода ступеням, мы достигнем неба по лествице Иаковлевой; мне кажется, эта лествица вместе с тем зрелищем, какое видел Иаков, между прочим, указывает и на постепенное восхождение по лествице добродетели, по которой можно взойти от земли на небо, — не по ступеням чувственным, но через исправление и улучшение нравов.

 ***

 Пусть многие следят за нашими словами, пусть исследуют и исправляют их. Нет стыда в том, когда нас другие исправляют; напротив, стыдно удалять от себя тех, кто исправляет нас, и делать это во вред собственному спасению. Ведь, если ты наденешь платье на изнанку, ты позволяешь и слуге поправить его и не стыдишься того, что он учит тебя, хотя это и очень стыдно; а здесь ты причиняешь вред душе своей и стыдишься, скажи мне, когда другой вразумляет тебя. Ты терпишь раба, который наряжает тебя в одежду и надевает на тебя обувь, а того, кто украшает душу твою, не терпишь? Не крайнее ли это безумие? Пусть будет и раб учителем, пусть будут и дитя, и жена, и друг, и родственник, и сосед. Kак зверь, когда его отовсюду гонят, не может убежать, так и тот, кто имеет стольких стражей и стольких порицателей и кого отовсюду поражают, не может не быть осторожен. В первый день это будет для него тяжело, равно и во второй, и в третий, а потом будет легче, а после четвертого дня это не будет для него и делом.