Поистине если клясться — дело диавольское, то какому наказанию подвергнет нас преступление клятв?

 ***

 Не говори мне: что, если кто поставит нас в необходимость клясться? Что, если он не поверит? Там-то особенно, где нарушается закон и не должно помнить о необходимости; одна необходимость неизбежна — не оскорблять Бога.

 ***

 Не клятва дает человеку веру, но свидетельство жизни, непорочное поведение и добрая о нем слава; многие часто надрывались клянясь — и никого не убеждали, а другие одним наклонением головы приобретали себе более веры, нежели столько клявшиеся.

 ***

 ...Кто часто клянется добровольно и против воли, бессознательно и с сознанием, по делу и шутя, а нередко увлекаясь гневом и многими другими страстями, тот неизбежно нарушает клятву.

 ***

 Тяжек этот грех (клятва) потому, что не кажется тяжким; потому я и боюсь его, что никто не боится: потому эта болезнь и неизлечима, что она не считается болезнью.

 ***

 Бог угрожает разрушить дома клянущихся, дабы чрез их наказание сделать других более благоразумными.

 ***

 ...Не следует клясться ни в правде, ни в неправде. Так будем хранить уста свои чистыми от клятвы... чтобы не рождалось в нас какого-либо злого помысла...

 ***

 ...Как огонь в спальне, погашай на языке своем ложную клятву. Если загорится дом, погибнет дерево и тело, а ложная клятва, воспламеняясь, и душу и тело губит в геенне.

 ***

 Если кто не желает <прекратить клятвы>, то я... запрещаю такому человеку переступать за порог церковный...

 ***

 ...Принуждающий (к клятве) еще неизбежнее, чем тот, кто клянется, подвергнется наказанию, равно как и тот, кто клянется, когда никто не требует.

 ***

 Скажи мне, когда ты требуешь от человека клятвы, — чего ты ожидаешь? Того ли, что он нарушит клятву? Но это крайнее безумие, потому что наказание обратится на твою голову. Лучше тебе потерять деньги, чем тому погибнуть. Для чего делаешь это во вред себе и в оскорбление Бога? Это свойственно душе зверской и человеку нечестивому. Но я, скажешь, надеюсь, что он не нарушит клятвы? В таком случае поверь ему и без клятвы. Но многие, скажешь, без клятвы решались на обман, а после клятвы — нет. Обманываешься, человек! Кто привык красть и обижать ближнего, часто решается попрать и клятву.

 ***

 ...Христос так щадит нас, что запрещает нам клясться даже и собственною головою, а мы до того не щадим славы Божией, что всюду привлекаем Его.

 ***

 Если кто скажет: поклянись, — то пусть услышит, что Христос заповедал не клясться, и я не клянусь...

 ***

 Уста, не употребляющие клятвы, скоро и Бога преклонят в молитвах, и диаволу нанесут тяжкую рану.

 ***

 Многие клялись и нарушали клятвы, но, если они и избежали наказания, не будем полагаться на это, потому что их ожидает скрежет зубов.

 ***

 Не клясться — это пристань поистине безопасная, пристань, в которой не утопают от поднимающихся ветров.

 ***

 Клятва поистине есть сеть сатанинская. Расторгнем же эти узы и устроим себя так, чтобы нам легко было воздерживаться от нее. Освободимся от этой сети сатанинской, убоимся заповеди Господа, приучим себя к лучшему, чтобы, простираясь вперед и исполнив эту и прочие заповеди, нам сподобиться благ, обещанных любящим Его...

 ***

 ...Нам следовало бы приобретать доверие более своим поведением, чем клятвами.

 ***

 Кто склонен к клятвам, тот, нельзя сказать, чтобы делал честь своему благородству.

 ***

 Ложь есть разрушение любви, а клятвопреступление — отрицание Бога.

 ***

 ...Клянущиеся не могут представить в свою пользу никакого оправдания, кроме лишь пренебрежения к имени Божию.

 ***

 ...Умоляю вас, чтобы вы, принявши усекновенную и еще истекающую теплою кровью главу Иоанна, возвратились с ней каждый в свой дом, и имели мысленно ее пред своими глазами, и слышали, как она говорит: ненавидьте моего убийцу — клятву.

 ***

 Kто клянется, тот не может не нарушать клятвы волею или неволею, а кто нарушает клятвы, тот не может спастись. Однократное нарушение клятвы может сделать все и навлечь на нас всецелое наказание.

 ***

 Отсечем от уст своих частую клятву, обуздаем язык — пусть никто не клянется Богом. Не требует это издержек, не требует труда, не требует продолжительного обучения: достаточно захотеть и — все окончено, потому что это — дело привычки. Да, прошу и умоляю, приложим к этому старание.

***

Kаждый день мы вопием, возглашаем в слух вам, и между тем, как никто не слушает, мы не выказываем никакой строгости. Боюсь, чтобы за это неуместное и большое снисхождение не дать нам ответа в день будущего Суда. Поэтому громким и ясным голосом объявляю всем и умоляю, чтобы те, которые виновны в этом преступлении и произносят слова, происходящие от неприязни (см. Мф. 5:37) — а это и есть клятва, — не переступали за порог церковный. Но настоящий месяц пусть будет назначен вам для исправления. Не говори мне: меня заставляет необходимость, потому что мне не верят. Оставь пока клятвы, произносимые по привычке. Знаю, что многие будут смеяться над нами, но лучше нам быть осмеянными теперь, чем плакать тогда. Да и смеяться будут люди безумные; в самом деле, скажи мне, кто с здравым умом станет смеяться над тем, что соблюдается заповедь?

 ***

 Авраам и бывшие с ним заключили много договоров, заклали жертвы, сделали приношения, а клятвы еще не было. Откуда же явилась клятва? Kогда умножились беззакония, когда все пришло в крайний беспорядок, когда [люди] склонились к идолослужению, вот тогда-то — тогда, когда они уже оказались недостойными веры, стали призывать Бога в свидетели, представляя как бы верного поручителя в том, что говорили. Ведь клятва в этом и состоит — в поручительстве, — потому что уже не доверяют честности. Следовательно, она прежде всего служит обвинением тому, кто клянется, если ему не верят без поручителя и притом без поручителя великого, потому что от великого недоверия происходит то, что требуют в свидетели не человека, но Бога. Во-вторых, столько же виновен бывает и тот, кто принимает клятву, если он, споря об условиях, влечет Бога в поручительство и говорит, что не поверит, если не будет иметь Его [поручительства]. Kакая чрезвычайная бесчувственность! Kакое поругание! Ты — червь, земля, пепел и дым, влечешь к поручительству Владыку своего и принуждаешь Его быть [поручителем]. Скажи мне: если бы в то время, как ваши слуги спорят между собою и не доверяют друг другу, один из рабов сказал, что он не поверит до тех пор, пока не будет иметь поручителем общего господина, то не получил бы он тысячи ударов и не узнал ли бы, что господином надобно пользоваться для других дел, а не для этого? Что я говорю о рабе [и господине]? Если бы даже он избрал [и другого] почтенного человека, то не счел ли бы тот такой выбор позором для себя? Но я, скажешь, не хочу. Прекрасно! В таком случае не принуждай и Бога, когда и между людьми бывает так, что, если кто скажет: я представлю такого-то в поручители, ты не берешь на себя [этого поручительства]. Что же, скажешь, ужели мне потерять то, что я дал? Не говорю этого, но [утверждаю], что ты оскорбляешь Бога. Поэтому-то принуждающий [к клятве] еще неизбежнее, чем тот, кто клянется, подвергнется наказанию, равно как и тот, кто клянется, когда никто не требует. И — что особенно тягостно — каждый клянется из-за одного овола, из-за малой выгоды, из-за несправедливости. Это [я говорю о тех случаях], когда не будет клятвопреступления; если же последует клятвопреступление, то все окажется в крайнем беспорядке, и виною всего будет и тот, кто принял, и тот, кто дал (клятву). Но иногда бывает, скажешь, нечто неизвестное? А ты предусматривай это и не делай ничего легкомысленно; если же делаешь что-либо легкомысленно, то сам с себя и взыскивай за вред. Лучше так потерпеть вред, чем как-нибудь иначе. Скажи мне, когда ты требуешь от человека клятвы, — чего ты ожидаешь? Того ли, что он нарушит клятву? Но это крайнее безумие, потому что наказание обратится на твою голову. Лучше тебе потерять деньги, чем тому погибнуть. Для чего делаешь это во вред себе и в оскорбление Бога? Это свойственно душе зверской и человеку нечестивому. Но я [скажешь] надеюсь, что он не нарушит клятвы? В таком случае поверь ему и без клятвы. Но многие, скажешь, без клятвы решались на обман, а после клятвы — нет. Обманываешься, человек! Kто привык красть и обижать ближнего, часто решается попрать и клятву. Kто благоговеет пред клятвою, тот тем более побоится нанести обиду. Но он сделает это по неволе? В таком случае он достоин прощения. Но что я говорю об этих клятвах, оставляя клятвы, [бывающие] на рынке? Там ты не можешь сказать ничего подобного, потому что из-за десяти оволов бывают клятвы и клятвопреступления. Так как не падает с неба молния, так как не все ниспровергается, то ты стоишь и держишь [при себе] Бога. Для чего же? Чтобы получить несколько огородной зелени, чтобы [взять] башмаки. Из-за нескольких серебряных монет ты призываешь Его во свидетельство. Но если мы не подвергаемся наказанию, то не будем думать, что и не грешим. Это происходит от человеколюбия Божия, а не от нашей добродетели. Kлянись своим сыном, клянись самим собою; скажи: пусть палач приступит к бокам моим. Но ты [этого] боишься. Так ужели Бог бесчестнее боков твоих? Ужели Он ничтожнее головы твоей? Скажи: пусть я ослепну! Но Христос так щадит нас, что запрещает нам клясться даже и собственною головою, а мы до того не щадим славы Божией, что всюду привлекаем Его. Разве не знаете, что такое — Бог и какими устами надобно призывать Его? Рассуждая о каком-нибудь добродетельном человеке, мы говорим: умой уста твои и тогда вспоминай о нем; а между тем имя досточтимое, которое выше всякого имени, — имя, чудное по всей земле, слыша которое, трепещут демоны, — мы всюду произносим безрассудно.

 О, привычка! От нее-то произошло то, что [это имя] пренебрегается. Ведь, если бы ты заставил кого-нибудь поклясться святым домом, — ты, без сомнения, считал бы это за страшную клятву. А отчего это кажется столь страшным, как не оттого, что ту [клятву] мы употребляем без разбора, а эту — нет? Иначе не следовало ли содрогаться при произнесении имени Божия? У иудеев это имя было столь священно, что его писали на дощечках и никому не позволялось носить эти буквы, кроме одного только первосвященника; а мы теперь везде произносим это имя, как обыкновенное. Если и просто называть Бога не всем дозволено, то, скажи мне, какая дерзость, какое безумие призывать Его во свидетельство? Ведь, если бы и все надлежало бросить, — не следовало ли бы охотно согласиться на то? Вот я говорю и настоятельно требую: оставьте эти клятвы, бывающие на площади, а всех, которые не слушаются, приведите ко мне. Вот в вашем присутствии я заповедую тем, которые отделены на служение молитвенным домам, внушаю им и объявляю, что никому не дозволяется клясться безрассудно, а лучше сказать — и как бы то ни было. Итак, ведите ко мне [клянущегося], кто бы он ни был, — потому что и это должно доходить до нас, как будто бы вы были малые дети. Но не дай Бог, чтобы это случилось! Стыдно, если вы еще имеете нужду чему-нибудь учиться. Осмелишься ли ты, не будучи посвящен в тайны, прикоснуться к священной трапезе? Но, что еще хуже, — ты, посвященный в тайны, дерзаешь прикасаться к священной трапезе, которой и не всем священникам позволено касаться, — и таким образом клянешься! Ты не коснешься по выходе [из дома] и головы дитяти, а касаешься трапезы — и не трепещешь, и не боишься? Веди ко мне таких [людей]! Я произведу суд и отпущу обоих с радостью. Делайте, что хотите: я полагаю закон — отнюдь не клясться. Kакая надежда спасения, когда мы все так унижаем? Ужели для того записи, для того обязательства, чтобы ты принес им в жертву свою душу? Приобретаешь ли ты столько же, сколько теряешь? Нарушишь ли клятву [тот, кого ты обязал ею]? Ты погубил и его, и себя. Не нарушил? И в этом случае ты погубил его, принудив его преступить заповедь. Удалим от души эту болезнь. Прежде всего будем гнать ее с рынка, из лавок и из всех прочих торговых заведений. Нам будет от этого больше прибыли. Не подумайте, что от нарушения божественных законов житейские дела идут лучше. Но мне, скажешь, не верят? Действительно, мне случалось иногда слышать от некоторых и это, что если я не произнесу тысячи клятв, то мне не верят. Ты сам причиной этому, потому что легкомысленно клянешься. А если бы этого не было и если бы всем было известно, что ты не клянешься, то поверь словам моим, что ты сделал бы только знак, и тебе поверили бы больше, чем тем, которые употребляют тысячи клятв. Вот, скажи мне, кому вы больше верите: мне ли, хотя я не клянусь, или тем, которые клянутся? Но ты, — скажете вы, — начальник и епископ? Что же, если я докажу, что не поэтому только [верите мне]? Отвечайте мне со всею искренностью, прошу вас: если бы я часто и всегда клялся, помогло ли бы мое начальственное положение? Отнюдь нет. Видишь ли, что не поэтому [верите мне]? Да и какую, скажи мне, приобретаешь ты, наконец, выгоду? Павел терпел голод; решись и ты лучше терпеть голод, чем преступить какую-либо из заповедей Божиих. Отчего ты так неверен? Ужели тогда, как ты решишься все сделать и претерпеть для того, чтобы не клясться, — Бог не вознаградит тебя? Ведь Он каждый день питает клятвопреступников и (людей) часто клянущихся: ужели предаст голоду тебя за то, что ты послушал Его? Пусть все знают, что из собирающихся в эту церковь никто не клянется! Пусть мы будем известны и этим, а не верою только! Пусть будет это нашим отличием от язычников и от всех [людей]! Пусть примем печать с небес, чтобы нам везде являться как бы царским стадом! Пусть тотчас же узнают нас, как варваров, по речам и языку, и пусть отличаемся этим от варваров, подобно знающим по-гречески! Скажи мне: по чему узнают так называемых попугаев? Не по тому ли, что они говорят по-человечески? Так пусть же и нас узнают по тому, что мы говорим, как апостолы, говорим, как Ангелы. Если кто скажет: поклянись, то пусть услышит, что Христос заповедал не клясться, и я не клянусь. Этого довольно, чтобы ввести всякую добродетель. Это — некоторая дверь к благочестию, путь, ведущий к благоговейному любомудрию, это — некоторого рода училище.